Пионер Советского Союза - Страница 5

И ладно бы автомобили. Я пока через оконное стекло на улицу смотрел, девчонка что-то сделала, и за моей спиной неожиданно раздался женский голос, который принялся рассказывать о погоде на завтра. Солнечно, без осадков, от десяти до двенадцати градусов мороза. Это всё говорила висящая на стене плоская штука. Штуку можно было бы принять за небольшой радиоприёмник, только вот не бывает на свете приёмников, которые могли бы не только говорить, но ещё и изображение показывать. А эта штука умела, рассказывавшую о погоде тётку я не только слышал, но ещё и прекрасно видел, как на киноэкране. Только тут ещё и изображение было цветное. Цветное! Такого даже в кино не увидишь.

Лена же, полюбовавшись на моё изумлённое лицо, объяснила, что это телевизор у неё тут. На мой вопрос о том, что это такое, она меня дремучим типом обозвала. Говорит, в моё время телевизоры уже были изобретены и это я от жизни отстал. Но я не поверил ей, быть того не может! Я всё-таки не из деревни Пиявкино, а из Ленинграда! Если бы у нас такие штуки были, я бы наверняка слышал об их существовании.

Но Лена настаивала, уверяла меня, что телевидение у нас уже есть. Так как я всё равно не верил ей, то девчонка повернулась, уверенно уселась за стол и пальцем ткнула в какую-то светло-серую коробку, что у неё под столом стояла. Коробка тихо пискнула и негромко так загудела. Я же заметил, что на столе перед Леной ещё один телевизор стоит, чуть поменьше того, который на стене висел. Этот телевизор моргнул и на нём стали быстро появляться и исчезать надписи на иностранном языке. Кажется, по-английски. Но Лена эти надписи читать даже и не пыталась, она повернулась в мою сторону и сказала, что вот нарочно не поленится залезть к какой-то Вике и что я сам сейчас всё увижу. Что за Вика, как она к ней лезть телевизором собирается и что я должен увидеть, было совершенно непонятно.

Лена взяла со стола плоскую коробочку размером примерно с папиросную, ткнула в неё пальцем, и телевизор на стене перестал говорить и показывать цветное кино. Одновременно с этим Лена выдвинула откуда-то из-под стола полочку, на которой, как выяснилось, лежала… эээ… там лежала… пишущая машинка? Только она была какой-то нереально маленькой и плоской. К тому же, совершенно непонятно было, как в неё бумагу заправлять.

Впрочем, отсутствие бумаги Лену ничуть не смутило. Она ловко и быстро, будто много лет машинисткой работала, потыкала какие-то кнопки, и на настольном телевизоре появилось изображение Лениного лица. Телевизор фотографию самой Лены показывал, только фотография была цветная, очень крупная и невероятно высокого качества.

Что после этого принялась делать Лена, я и объяснить-то не могу. Она нажимала на клавиши своей игрушечной пишущей машинки, трогала правой рукой розовую полусферу на столе и недовольно бормотала себе под нос, что опять вот Кошмарский тормозит, нужно на новый комп предков раскрутить, а то этот древний, как дерьмо мамонта. По-моему, чушь несла.

Минут через пять таких вот невнятных манипуляций, телевизор перед Леной показал лист с напечатанным текстом. Причём местами в текст были вставлены картинки и фотографии, как в книге. Вот, говорит, смотри сам.

Куда смотреть? Сюда! Лена что-то опять сделала, и часть текста изменила свой цвет. Были чёрные буквы на белом, а стали — белые на чёрном. Говорит, читай, чего я выделила. Это что, она может вот так просто цвет букв поменять?

Машинально, не думая что делаю, прочёл белые буквы. Действительно, в телевизоре было написано, что телевещание в СССР началось 10 марта прошлого года. Правда, это в Москве было, про Ленинград не написано. Да и в Москве тогда всего около сотни телеприёмников имелось.

Телевизоры, машина времени, автомобили за окном. Только вот Вовка там один! Хотя… раз они тут могут перемещаться во времени, то это значит, что торопиться действительно некуда. Она же меня отправить может в любое время прошлого. Даже до того момента, как я из дома вышел. Вовка действительно не заметит моего отсутствия.

Рассказать кому — не поверят ни за что! Я и сам бы не поверил. Вот это приключение! Да, а самое главное, самое главное-то я ещё и не узнал! Нет, это нужно проверить немедленно. Я взглянул на Лену и неуверенно спросил:

— Лена, а коммунизм когда построили?..

Интерлюдия I

Праздник как-то плавно, незаметно перешёл в фазу, когда горячее (впрочем, уже остывшее) есть никто больше не хочет, а пить чай с пирогом ещё рановато. Деда Серёжа, который вместе с соседом дядей Стёпой (как в книжке детской, да) успел заметно так уже опустошить вторую бутылку, разгорячился, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и, сидя за столом, негромко напевал слова своей любимой песни:

   Ты взойди, взойди, красно солнышко,
   Обогрей ты нас людей бедных,
   Добрых молодцев с Дона Тихаго.

Дядя Стёпа не слишком умело, но старательно, попевал деду Серёже, мама собирала со стола и носила на кухню грязную посуду, баба Лена доставала из серванта и тщательно протирала чистой тряпочкой красивые чашки парадного сервиза, Света же вылезла из-за стола и подошла к креслу в углу комнаты, на котором были сложены её подарки.

У Светы сегодня День Рождения, ей исполнилось одиннадцать лет. Столько подарков! Деда Серёжа подарил ей очень красивую резную, покрытую тёмным лаком, шкатулку для всякой мелочи. Он сам, своими руками, вырезал её лобзиком из фанеры, собрал, покрыл лаком и даже украсил рисунками. Получилось просто изумительно. Света решила, что станет хранить в такой замечательной шкатулке свои наиболее ценные вещи — серёжки, колечки, цепочки. Ничего, что они у неё пока по большей части игрушечные, у неё только один настоящий серебряный перстенёк есть. Ничего, не страшно. Она вырастет, и появятся у неё и настоящие украшения, обязательно появятся.